Шерлок джон голова болит

У Шерлока болела голова — сильной, нудной, жутко раздражающей болью.

       Не получалось ни читать, ни писать, ни играть на скрипке, ни стрелять по мишени и даже раздражал голос Джона, который, по его просьбе, старательно зачитывал материал о каком-то банальном убийстве.

       Именно голос, обычно успокаивающий а сейчас нудной болью отдающийся в висках и стал отправной точкой.

       Шерлока раздражало все — настолько, что он позволил себе то, чего не позволял уже много лет. Сорвался.

       Накричал на обычно флегматичного Джона.

       Нервно размахивая руками и морщась от каждого громкого звука. Замечая обреченные глаза Джона, его немного подрагивающие руки и едва заметные спазматические гримасы лица, означающие, что у Ватсона снова разболелась нога.

       Замечая и не останавливаясь.

— Ватсон ну сколько можно?! Вы переспрашиваете элементарные вещи! Вы настолько умственно отсталый, что не можете понять даже мои вопросы? Толку от вас никакого. – Он устало махнул рукой и, держась чуткими пальцами за виски, ушел в свою комнату, оставив Джона обреченным пустым взглядом смотреть в одну точку.

       Через несколько долгих минут он тяжело поднялся и, прихрамывая, вышел. Напомнив, миссис Хадсон, побитого пса, когда проходил мимо неё.

       Его безжизненные глаза не отрывались он пола. А обветренные искусанные губы еле слышно шептали:

— Не нужен…. Никакого толку…. Бестолковый. Не стану мешать, Шерлок. Я уже ушел.

       Джон тихо прикрыл за собой дверь и, на несколько мгновений прижавшись лбом к железным буквам и цифрам, развернулся и побрел в туман лондонских улиц. Едва заметно подволакивая ногу и ссутулив плечи.

***

       Джон Ватсон армейский врач был отстранён от своей военной практики вследствие ранения в ногу и повреждения внутреннего мира. Иначе научным языком повреждения психического характера.

       Говоря еще проще: Джон Ватсон солдат регулярной армии сошел с ума.

       Его помешательство не было буйным или сильно заметным. Однако этих факторов хватило, чтобы его вышвырнули из армии с нищенским жалованием отставного врача.

       Встречи с многочисленными подзабытыми приятелями и приятельницами немного привели в чувство парня, вернувшегося угрюмым, молчаливым и почти постоянно ходившего с тростью из-за нервных болей в ноге.

       Доброе отношение, отсутствие постоянной угрозы заставило его расслабиться и начать скучать по всплескам адреналина.

       Все усложнялось поисками жилья и относительно постоянной работы. Наконец очередной знакомый, узнавший о его поисках, позвонил и сообщил, что нашел ему жилье и временную подработку.

       Надо присматривать за его примерным сверстником. Что-то вроде работы телохранителя.

       Вполне естественно для отставного солдата, пусть и врача.

— Я калека – тихо возразил Джон.

       Но приятель лишь отмахнулся

— Их устраивает.

       А потом был Шерлок. С первого момента его странность можно даже сказать безумие, очаровали бывшего солдата.

       Его фразы невпопад, но всегда несущие в себе массу смысла. Его встрепанность, постоянное движение, это странное длинное пальто, шарф свисающий концами ниже гибкой талии, улыбка полубезумного гения. Даже его манера соединять кончики пальцев и изучающе глядеть из-за них на своего собеседника — завораживали.

       И так поврежденная психика доктора сдвинулась, встряхнулась и, наконец, замерла устойчиво и непоколебимо. А что место Бога и Хозяина в его преданном сердце занял Шерлок — это личное дело доктора.

       Любое действие, любая выходка гения теперь сопровождалась немного флегматичным взглядом.

       Он просто постоянно был рядом. Страхуя, вытаскивая за уши из депрессий, запоев, загулов. Извлекая из лаборатории, чтобы хотя бы накормить. Прикрывая спину во время его детективных расследований. Оправдывая и объясняя его действия разозленным гражданам, полиции, всем кому тот умудрялся помешать.

       Видя как Шерлоку нравится, что им восхищаются начал вести блог в интернете, хотя ревность сжигала его, как только гений начинал объяснять свои выводы кому-то другому.

       Впрочем, он просто был рядом. Молчаливой верной тенью. Псом.

       И вот теперь Шерлок выгнал его. Признал, что он мешается.

       Сказал то, что Джон больше всего боялся услышать то, что Холмс считает его недоразвитым. Недостойным находиться рядом.

       Джон давно был готов к подобному. Он и сам считал, что лишь мешает Шерлоку, своей надоедливой опекой.

       Ограничивает.

И вот все прояснилось. Но как же… больно.

***

       Когда Мари постучалась в его захламленную холостяцкую квартирку, снятую как раз для такого случая, дверь, едва слышно скрипнув, растворилась сама. Пугая своей податливостью, и безнадежным скрипом. Педантичный Джон никогда бы не допустил, чтобы дверь в его, даже временное, жилище скрипела.

       Она прошла в потрескавшийся деревянный проем и провалилась в душную темноту коридора. Спотыкаясь о какие-то вещи, разбросанные по полу, она прошла в комнату на конце коридорчика.

       Насколько она знала, там была гостиная, спальня и просто единственная комната в этой убогой квартирке.

       Еле светящийся ночник в розетки над диваном осветил совершенно неприглядную картину.

       Забившийся в угол, замотанный в какой-то излишне яркий цветастый плед Джон, мерно раскачивался глядя в одну точку.

       Всегда гладко выбритые щеки заросли четырех дневной щетиной.

— Боги, Джон, что ты с собой сделал?! – Пребывая в шоке, воскликнула она, немного нервно теребя сумочку в руках.

— Я ему не нужен. – Едва слышно раздалось в ответ. — Бестолковый. – Она даже не была уверена, что он обращается к ней. — Никакого толку. – Что он вообще её заметил. — Я немешаю.

       Мерно раскачиваясь, он едва заметно дергал головой, повторяя эти слова словно заезженная пластинка.

— Когда ты ел в последний раз? – Встревожено спросила она, окидывая взглядом его изможденное лицо и начавшие вваливаться щеки.

— У Шерлока. Миссис Хадсон приготовила его любимый завтрак. – Наконец заметил он её и даже щедро пояснил свой ответ, — четыре дня назад.

— В больницу. Немедленно! – она осторожно схватилась за голову, так чтобы не повредить прическу и лак на ногтях. Даже о своих друзьях надо заботиться красиво.

***

       Она сама себе довольно кивнула и решительно постучала в дверь синего цвета, все эти воспоминания только сильнее убедили её, что вправить кое-кому мозги нужно просто ну очень сильно.

       Мари припомнила, как Джона откачивали в больнице два дня. А он отказывался принимать пищу и вырывал у себя из вен капельницы.

       Он не хотел жить.

       Только её слово о том, что она должна спросить у Шерлока Холмса хочет ли тот, чтобы его Ватсон умер, остановили его суицидальные попытки.

       Терпеливо позволив врачам продолжить спасать свою жизнь, он тихим голос попросил её непременно его об этом спросить. Потому что без его приказа, как он признался, когда врачи ушли, жить не хотелось совершенно.

— Пусть Он решает, что мне делать. – Прошептал он, фанатично поблескивая глазами.

       И вот она, вся такая красивая, вынуждена стоять перед запертой синей дверью потому, что слово данное другу надо держать.

       Она немного раздраженно постучала снова.

       Наконец дверь распахнули.

       На пороге стоял встрёпанный молодой человек с глубокими тенями под глазами и вопросительно взглянул на неё.

— Ну? – Грозно вопросил он

       Мари кончиками накрашенных ногтей прижав нижнюю губку, окинула взглядом его распахнутый халат и пижаму в сине-зеленую клетку под ним.

— Думаю, задаваемый мной вопрос, стоит изучать в более подходящей атмосфере. – Она опустила руку и властно сказала, — а именно, внутри.

       Окинув её ответным тяжелым изучающим взглядом, парень посторонился, давая проход.

       Но не стал проходить наверх, а, закрыв дверь, скрестил руки на груди. И прислонившись к столбику перил, показал, что внимательно слушает.

       «И что в нем нашел милашка Джон?» — Презрительно подумала она. — «Я уж точно вежливее, тактичнее и красивее. Может ему нравятся стервозные?»

       Завершив свои размышления таким вопросом. Мари сосредоточила свое внимание на молодом мужчине

— О, мистер Холмс, вы не могли бы дать мне ответ на один вопрос? — Она хитро и немного лукаво улыбнулась.

       Детектив вопросительно вздернул брови, необычно для себя сохраняя молчание.

— Как давно вы встречаетесь с Джоном? – ледяным тоном спросила она, а потом для яркости контраста изобразила удивление — И главное, зачем вы это скрываете? Да еще так старательно?

— Встречаемся? – немного растерянно переспросил гений.

       Его мозг с огромной скоростью начал анализировать все его встречи и просто события, когда Джон был рядом, выискивая хоть один намек.

       Она немного нахмурилась, а потом, укоризненно покачивая пальчиками, просветила его:

— Он думал, что такой гений как вы уже обо всем догадался и счел вашу вспышку ответом.

       Образы, голоса, полноценные воспоминания сошлись в голове Холмса, перемешались, выстроились в цепочку и снова перемешались.

       И каждый раз получалась одна и та же картинка.

       Он — Шерлок что-то делает, а Джон, стоящий на заднем фоне, наблюдает за ним с едва заметной полуулыбкой.

       Спокойно, постоянно, верно.

       Прикрывая спину, спасая жизнь, задавая вопросы, приводящие к вспышкам озарения.

       Просто постоянно рядом.

— Я такой гений, который видит вдаль, но не под своим носом! – не выдержал он, этой карусели, хватаясь за виски.

       Перед глазами стояло лицо Джона с потерянным взглядом во время его истерики.

— Как самокритично для самовлюбленного вас. – Напомнила о себе его посетительница.

       Шерлок встряхнулся и задумчиво ответил, проводя повторный анализ воспоминаний.

— Пусть приходит. В конце концов, мне даже тапочки некому принести.

       Мари окинула его нечитаемым взглядом и кивнула:

— Как только выпишется он из больницы, я передам ему ваши слова. — Она четко развернулась на каблучках и вышла за дверь, после секундного раздумья решив ей не хлопать.

— Из больницы?! – вскинул голову Шерлок, но после секундного размышления решил не усложнять ситуацию. Ведь Джон и так к нему придёт.

       Шерлок соединил кончики пальцев и уставился в темноту коридора тяжелым взглядом.

       Ему стоило многое обдумать и пересмотреть свою точку зрения на некоторые события.

***

       А на следующий день, когда Солнце на несколько долгих минут выглянуло из-за тяжелых свинцовых туч, синяя дверь растворилась, открывая дорогу обладателю ключа.

       Тот, еще слабый после перенесенной голодовки, поднялся по гладким деревянным ступеням и нерешительно открыл дверь.

       Из открывшегося наполовину проема пахнуло теплом камина и каким-то жутко съедобным ароматом. Особенно после больничной пищи.

— Заходи! – Властно окликнул его такой знакомый голос, и Джон покорно шагнул в свет комнаты.

       Уют помещения поражал своей домашностью и привычностью. Кресла у камина столик между ними с тарелками с тушеной картошкой и жареным мясом.

       Скомканный плед в одном из кресел — Шерлок опять мерз, догадался Джон. Беспорядок, в остальной части комнаты состоящий из раскиданных книг, газет, просто записей, сделанных быстрым летящим угловатым подчерком. Какая-то схема на доске и даже стене, когда доска явно закончилась.

       Опять работал не прерываясь.

— Эта доска раскладывается. – Наконец едва слышно сказал он.

— Правда? – удивился голос справа от него.

       Быстрый взгляд подтвердил, там стоит Шерлок, завернувшийся в свой халат так, что тот плотно облегал его худощавую фигуру.

       Джон торопливо опустил взгляд, чтобы не встретится с проницательными глазами.

— Правда. – Кивнул он, по-прежнему не поднимая глаз.

       Пальцы левой руки нервно теребили пакет, пальцы же правой были вновь заняты, давно уже не вспоминаемой, тростью.

— Что это ты принес? – Заинтересованно спросил Шерлок.

       Ватсон чуть недоумевающе на него взглянул, но потом снова отвел взгляд. Пакет был с чётким логотипом магазина.

— Подарок, – протянул он пакет, – Мари сказала, что они тебе нужны.

       Шерлок недоуменно уставился на тапки, вынутые из пакета. Большие уютные с какими-то рожицами они вызывали желание их срочно надеть.

       Что он и сделал, с удовольствием ощутив — они точно его размера.

       Джон, краем глаза уловивший довольную улыбку, тоже тихо улыбнулся.

       Он совершенно точно знал, что понравится его Хозяину.

— Приготовить нечто подобное не сложнее, чем провести реакцию между двумя цепями молекул – неожиданно заговорил Шерлок, взмахивая полой халата и показывая на натюрморт возле камина. – Готовка даже немного напоминает химию.

       Он жестом пригласил Ватсона садиться. Усадив же сам, тоже, устроился напротив, целиком забравшись в кресло.

       Джон снова едва заметно улыбнулся, из-под ресниц наблюдая за ним.

— Ты будешь есть? – наконец нетерпеливо спросил Холмс.

       Ватсон виновато опустил голову. Ощущать его заботу было приятно, и до жути хотелось попробовать то, что приготовил он сам. Но Шерлок сам сказал раньше, через Мари, он хочет — чтобы Джон жил. А значит:

— Нет, извини, врачи запрещают, есть тяжелую пищу. – Немного заторможено признался он, отводя взгляд в сторону.

       Повисло молчание, робко взглянув на Шерлока, Джон уловил его тяжелый взгляд и ответил на молчаливый вопрос:

– Голодовка. Откачивали.

       Он покраснел, вспоминая свое поведение пока Мари не пообещала принести вердикт от Него, и снова отвел взгляд.

— Ватсон, вы идиот. – Наконец нарушил молчание Шерлок Холмс.

— Я знаю – сжался Джон, стискивая уже побелевшими, от напряжения, пальцами трость.

       Цепкие длинные пальцы подцепили подбородок властным движением, заставляя поднять голову.

       Повелительный поцелуй смял губы, и Шерлок второй рукой отобрав трость потянул его за собой из кресла.

       Через некоторое время парочка, Шерлок, довольно прикрывший глаза, и Джон, не верящий в происходящее, скрылись за дверью комнаты Джона.

       Ужин так и остался остывать, дожидаясь своего часа.

       И если бы Джон решил заглянуть за разворот доски, он бы увидел четкую схему, просчитывающую варианты его действий. И красную линию, прочертившую свою черту от «приход незнакомки» до «подарит тапочки».

       Зэ энд.

Источник